Павел Дмитриев - Анизотропное шоссе [СИ]

Столкнуть каменюку с плотика удалось только при помощи специально принесенной жерди-рычага.

К утру я уже знал, что дежурство в этой части озера несут два катера. Не так и много с учетом огромной акватории, так что второй раз до моего островка патруль добрался лишь перед рассветом. Уж не знаю, умудрился кто-то из пейзан меня увидеть, пастухи-разведчики нашли следы, или в приграничных районах[77] просто заведен подобный порядок. Важнее другое: несложный расчет показал, что увидеть или услышать охотников можно минут за десять. Если застанут посередине широкого пролива, уставшего и замерзшего — надеяться придется только на слепоту чекистов или вмешательство инопланетян, проплыть с плотиком на буксире две с лишним сотни метров за такое время я не способен.

Конечно, ситуацию сильно поправит лодка или плот. С обработкой большого бревна, как я хорошо помнил из фильма о Робинзоне Крузо, в обозримые сроки не справиться, но… Воображение мгновенно нарисовало связку жердей в размер байдарки и мою персону верхом с веслом-лопатой в руках. А ведь может получиться! Подобную конструкцию не сложно разогнать до скорости пешехода, большего мне и не надо.

Днем выспался, убедился, что хищные силуэты патрульных катеров особо глаза не мозолят, но и исчезать из окрестностей не собираются, даже разглядел в бинокль выведенное на борту одного из них «оригинальное» название «Чекист-IV». Расстроился от безысходности, да приступил к реализации задуманного.

Выбрал самые лучшие образчики сухостоя, свалил и укоротил до «подъемной» четырехметровой длины, ошкурил от коры, дополнительно подсушил и обжег до черноты на костре, благо ветер дул в сторону открытой воды, на которой в этот момент никого не наблюдалось. Вырубил два весла, основное и запасное — все равно времени хоть отбавляй. Потренировался в скоростном связывании-развязывании максимального количества дерева в минимальном объеме. Отыскал и стапель — наклонную плиту гранита, плавно спускающуюся в воду, оставлять следы на песке или в камышах мне категорически не хотелось.

В сумерках начал испытания. Усаживаясь верхом с веслом наперевес на узенькую конструкцию, я представлял себя настоящим туземцем. Красивый гребок с одной стороны, с другой… бултых! Причем без малейших шансов забраться обратно. В отчаянии чуть не прозевал патруль, едва успел закинуть жерди в лес.

Зато мысль о хитроумных детях природы, коричневых, толстогубых и широконосых, разгуливающих по джунглям в нелепой одежде из татуировок, оказалась на удивление плодотворной. Именно она потянула за тоненькую цепочку ассоциаций и таки выволокла звено за звеном из загашников моей памяти пирогу с балансиром.

Карельский опыт импортозамещения удался попытки с пятой. То балансир не обладает нужным запасом плавучести, то поперечины не удается привязать жестко, то продольный баланс нарушен и не дает нормально грести. Но к темноте, если так можно назвать чуть сгустившийся сумрак, изготовленное по контрафактной технологии плавсредство устойчиво держалось на воде, даже если я стоял на нем в полный рост.

Примостился на корягу-насест, попробовал помахать веслом. В принципе удобно, особенно для неспешной рыбалки, а вот грести в полную силу не очень — не хватает упора. На помощь пришло воспоминание о репортаже про гонки на каноэ с лондонской олимпиады. Соорудил из брезента и мха подушечку, упер в нее правое колено, левую ногу вынес вперед. Зацепил веслом воду, с бурлением провел мимо борта, стараясь по максимуму задействовать спину… Ведь хорошо, однозначно хорошо! Мышцы работают качественно и, что куда важнее, задница абсолютно сухая.

В итоге стартовал сильно заполночь. Сперва медленно, привыкая, в постоянной готовности развернуться и быстро грести в противоположную сторону. Потом вошел во вкус, разогнался, оглянуться не успел, как долетел до соседнего островка, десяти минут не прошло. Мигом пересмотрел план — думал, придется разбирать каяк и перетаскивать на противоположную сторону островка частями по суше, пусть медленно, но относительно безопасно. Но с такой скоростью остановки вредны, проще и быстрее гнать мимо, в готовности при появлении на горизонте патруля поворачивать к берегу.

Через два самых широких, центральных пролива перебрался, прислушиваясь и приглядываясь каждую секунду, но вполне благополучно. Лишь один раз пережидал под берегом мерцание прожекторов далеко впереди. Уже предвкушал скорый отдых, когда на гладь воды упал густой туман, мгновенно скрывший все ориентиры. Так что пришлось чуть не каждый десяток гребков отвлекаться от весла и сверяться с компасом, на всякий случай забирая немного южнее, в конце концов, там узкий пролив, где-нибудь все равно упрусь в землю. Тогда как севернее открытая безбрежная гладь — и оказаться там на рассвете подобно смерти.

Как ни старался, но пробарахтался долго, часа два, а то и больше. Несколько раз натыкался на сушу, почти в буквальном смысле, радовался, выбирался на разведку и быстро возвращался обратно. Мало того что островки, так еще и маленькие, толком не спрятаться. По всем расчетам выходило, что желанный берег остался далеко «за кормой», но отливающая ржавой желтизной вода не думала заканчиваться, и я, с трудом сдерживая панику, смотрел сквозь молоко тумана на светлый как днем небосвод, отчаянно жалея, что не остался на последнем из островов. Зарылся бы там в камни и хвою с головой и как-нибудь протянул день до темноты.

Наконец, белесые лохмотья разорвал порыв ветра, и через просветы я обнаружил себя в глубоком заливе, да еще прямо напротив небольшой, невесть откуда вылезшей деревеньки. Откуда только взялись силы на спурт, я греб, будто надеялся выйти на глиссирование! Вслед мне неслось переливчатое, многоголосое пение петухов. Против ожиданий на скорое завершение плавания, за ближайшим мысом залив перешел в узкую губу с низкими, заболоченными берегами. Лишь километрах в двух-трех впереди виднелось устье приличной реки,[78] сулившее комфортное укрытие. Добрался я до него практически ничего не соображая от усталости, двигая веслом как сомнамбула, скорее на одной силе воли и злости.

Однако на этом гонка не кончилась. Вымощенный десятком явно не местных валунов причал на склоне крутого холма, уходящая вдоль берега на юг лесная дорога, к этому благолепию старое кострище с бревнами-скамейками, подобие стола под навесом и даже оборудованное жердью-седалищем отхожее место в близлежащем овраге — все кричало о практически ежедневном посещении. Хорошо еще никого не застал, хотя, судя по всему, на данной стоянке люди чаще обедали и отдыхали, но не ночевали.